Преподобный Кирилл Белозерский

За свою святость преподобный Кирилл Белозерский еще при жизни удостоился от Бога дара чудотворений, подобных чудесам Господа Иисуса Христа. Преподобный Кирилл исцелял больных, успокаивал бушующие волны, умножал в сосудах вино и однажды воскресил умершего монаха. По слову жизнеописателя, святой был «всем для всех», чтобы всех спасти и «ответить Богу в день Суда: вот Я и дети, которых Ты мне дал».

Преподобный Кирилл родился в Москве около 1337 года, в незнатной боярской семье, и при крещении получил имя Косьмы. В двадцать лет он лишился родителей и поступил на службу в дом родственника - боярина Тимофея Васильевича Вельяминова, одного из ближайших бояр Димитрия Донского. За добрый нрав, усердную набожность боярин полюбил Косьму и приблизил его к себе, удостоив «и трапезы с собою», а потом сделал его казначеем своего имения.

Но мирские блага не удовлетворяли сердце Косьмы. Несмотря на брачный возраст, он оставался одиноким, много времени посвящал молитве и другим благочестивым занятиям. Он мечтал о монашестве и даже открыл свое намерение Вельяминову, однако тот решительно воспротивился такому желанию своего родственника. Косьма готов был принять пострижение и против воли боярина, однако не находилось монаха, который осмелился бы постричь его.

Исполнить свое намерение Косьме удалось только спустя пятнадцать лет. Как-то пришел к Вельяминову Стефан Махрищский (пам. 14/27 июля), подвижник святой жизни, весьма уважавшийся всеми. Косьма, полагая, что святой Стефан - мужественный человек, припал к нему с слезной просьбой постричь его в монахи. Стефан, видя его искреннее благочестие, согласился, но, знамая, что боярин не согласится на это добровольно, решился на хитрость. Не совершая пострига, преподобный Стефан одел Косьму в монашескую одежду, и представил его Вельяминову как уже готового монаха. Расчет был на то, что если боярин не будет противоречить, останется только действительно постричь, если же потребует расстрижения, одежды можно снять и Косьма по-прежнему будет мирским. Случилось, что боярин разгневался и стал ругать Стефана, который, сославшись на заповедь Спасителя: «В доме, где, послушают ваших слов, оставайтесь, а если где не послушают вас, то, выходя из того города, отрясите и прах от ног ваших во свидетельство на них » (ср. Лк., гл.9), поспешил уйти из дома Вельяминовых. Благочестивая жена боярина Ирина испугалась произнесенных Стефаном слов Спасителя и просила мужа примириться с иноком. Вельяминов согласился, просил прощения у Стефана, а тот у него. Косьме же Тимофей Васильевич все-таки позволил постричься в монахи. Тот поспешил раздать нищим все свое имение, и Стефан отвел его в недалекий от тогдашних окраин Москвы Симонов монастырь к игумену Феодору, который постриг Косьму с именем Кирилла. Произошло это около 1380 года, когда Косьме было уже более сорока лет.

Несмотря на зрелый возраст, как телесный, так уже и духовный, Кирилл как новопостриженный инок, поступил под духовное руководство монаху Михаилу, впоследствии епископу Смоленскому. Михаил проводил подвижническую жизнь, и Кирилл стремился ему во всем подражать. На церковные службы он старался приходить в церковь первым. Желая усилить пост, он просил у Михаила благословения принимать пищу через два и через три дня, но старец не позволил и велел ему есть каждый день вместе с братией, но не до сытости. На первых порах монашеской жизни Кирилл подвергался искушениям от бесов: во время совершения ночных молитв они являлись Кириллу в страшных образах, ударяли в стену кельи, производили у ее дверей как бы некоторый гром. От искушений бесовских Кирилл ограждал себя молитвой Иисусовой и знамением креста.

После того, как старец Михаил стал епископом, Кирилла назначили на послушание в хлебопекарню. Здесь он носил воду для закваски, рубил дрова и приносил хлебы из пекарни в трапезную. Затем его перевели на кухню, где подвижник, находясь среди дыма и жара, говорил себе, глядя на пылающий огонь: «Терпи, Кирилл, этот огонь, чтобы сим огнем мог избежать тамошнего огня». В кухне Кирилл стяжал столь глубокое ощущение будущей жизни и суда Божия, что не мог вкушать хлеба без слез.

Однако сколь ни старался Кирилл быть незаметным, трудясь на самых низких послушаниях, слава о его подвижничестве разнеслась за переделы Симоновой обители. Преподобный Сергий Радонежский так почитал его, что когда приходил в Симонов навестить своего племянника-игумена, то сначала всегда шел в пекарню или на кухню для духовной беседы с Кириллом. Тем не менее, желая всей душой изменить мнение людей о себе, Кирилл начал юродствовать и творить «некая, подобна глумлению и смеху», за что игумен наказал его епитимией поста на хлебе и воде на сорок дней. Но Кирилл с радостью принял епитимью, так как они заключали в себе то, к чему он сам стремился — теперь его добровольные посты казались окружающим невольными. Поэтому он продолжил юродствовать, а игумен — наказывать его все более строгим и продолжительным постом, и так до тех пор, пока игумен не понял, с какой целью Кирилл ищет епитимий.

На кухне Кирилла окружали люди, и он, думая, что в уединении ему удастся стяжать большее умиление и сокрушение сердца, решил уйти в затвор. Свое желание он открыл не игумену, а обратился с молитвой к Божией Матери, на Которую возлагал все свои надежды. И Божия Матерь устроила так, как он желал: игумен захотел написать одну книгу и возложил это дело на Кирилла, а для этого он должен был пойти в келью. Таким образом Кирилл совершенно уединился. Днем он переписывал книгу, а ночи проводил в молитве. Но вопреки ожиданиям, сердечное сокрушения стало его покидать. Тогда он снова начал просить Божию Матерь, чтобы она возвратила его на кухню, что Она и сделала, внушив мысль об этом игумену.

На послушаниях в пекарне и на кухне преподобный провел девять лет. Это было время подвигов и добровольных страданий, так что на Кирилле исполнились слова апостола Павла: «Когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12, 10).

После тринадцатилетнего пребывания в монастыре преподобный Кирилл был рукоположен в священника. В свободные от богослужения дни он по-прежнему трудился на кухне. Через некоторое время он удалился в затвор, но в 1387 году настоятель Симонова монастыря Феодор поставлен был во епископа Ростовского, и братия единодушно избрала на его место Кирилла. Со всем усердием начал исполнять преподобный Кирилл обязанности архимандрита: прилежно вел дела монастырские, ко всем инокам относился с одинаковой любовью, для всех был живым примером христианского подвижничества. На высоком посту Кирилл уже не мог оставаться в безвестности, и к нему за духовным окормлением толпами устремились из близкой к монастырю Москвы князья и вельможи. Излюбленное Кириллом безмолвие стало невозможным, и он решил отказаться от настоятельства и вновь удалиться в затвор.

Однако и в затворе не смог он избавиться от многочисленных посетителей. К тому же назначенный на его место некий Сергий Азаков, видя, что к преподобному Кириллу стекаются отовсюду люди, а он – архимандрит остается как бы в презрении, воспылал против него сильною ненавистью. Чтобы никого не вводить в искушение и не давать умножаться злу, преподобный оставил Симонов монастырь и перешел в другой, находившийся поодаль, который назывался старым или древним Симоновым. Но и здесь он не обрел желанного безмолвия. Тогда Кирилл решил поискать какого-нибудь более удаленного места, где он действительно мог бы уединиться от мира. Помыслы свои он опять открыл Божией Матери, которой всегда и во всем вверял себя, и однажды во время чтения акафиста Ей услышал голос: «Иди на Белоозеро, там Я уготовала тебе место, где можешь спастись». Тогда же время из Белозерья возвратился монах Ферапонт, знакомый Кириллу постриженик Симонова монастыря. На вопрос Кирилла, есть ли в тех краях места, удобные для безмолвия, Ферапонт отвечал, что весьма много. Тогда шестидесятилетний Кирилл решился идти туда, а с ним отправился и Ферапонт. В Белозерье Кирилл с Ферапонтом долго искали место, показанное Кириллу в чудесном видении. Наконец, они узнали его на красивейшем берегу озера Сиверского, «Зде покой мой в век века, зде вселюся, яко Пречистая изволи его», — сказал при этом Кирилл. Место это находилось в 37 километрах на юго-восток от современного города Белозерска, там, где до сих пор стоит Кирилло-Белозерский монастырь. Соорудив палатку, Кирилл и Ферапонт начали копать землянки для жилья. Но Ферапонт вскоре понял, что не готов к столь тесному и жестокому житию, и ушел на пятнадцать километров в менее суровое место, туда, где теперь находится Ферапонтов монастырь, украшенный в XV веке гениальными фресками Дионисия. Жизнь в пустыне является для подвижника необходимым этапом в достижении христианского совершенства. В пустыне, где нет людей, подвижники борются с бесплотными духами. «Не вступив в брань с духами и не выдержав ее как до?лжно, подвижник не может вполне расторгнуть общения с ними, и потому не может достигнуть полной свободы от порабощения им в сем и будущем веке, - пишет святитель Игнатий Брянчанинов, — победитель в этой бра?ни увенчивается особенными духовными дарованиями». Святой Кирилл перенес смертельную борьбу с дьяволом. Однажды он навел на святого такую сонливость, что он не мог стоять на ногах и прилег уснуть под сосной. Во сне он вдруг услышал голос: «Беги, Кирилл!» Пробудившись, он отскочил от места, где лежал, и туда рухнула огромная сосна. Поняв, что это дьявольские козни, преподобный стал просить Богородицу вообще отнять от него сон, и молитва его была услышана, так что он стал в состоянии проводить без сна многие дни и ночи. В другой раз, когда Кирилл расчищал лес вокруг своей землянки и сжигал собранные сучья, дьявол нагнал такой ветер, что святой оказался стоящим прямо посреди большого пламени. Тогда среди огня появился некто в образе опекуна его юности, боярина Тимофея Вельяминова, и со словами: «иди за мной» вывел Кирилла из огня невредимым.

Уединенная жизнь преподобного Кирилла продолжалась недолго. К нему стали приходить желающие монашествовать под его духовным руководством. Кирилл никому не отказывал, и мало-помалу вокруг его землянки собралась небольшая монашеская община.

В то время появление монахов нередко вызывало недовольство местных жителей, так как они боялись, что монастырь получит власть над их землями. Один из них, некто Андрей, решил сжечь Кирилла вместе с его кельей, но сколько ни старался, ничего у него не получалось. Андрей увидел в этом Божественное вмешательство и раскаялся, а после принял монашество в монастыре преподобного Кирилла. Позже, когда братия начали строить церковь, окрестные жители подумали, что в монастыре есть большие деньги, которые Кирилл — он же московский архимандрит! — принес с собой. Местный боярин Феодор решил завладеть «богатством» преподобного, и подослал к нему разбойников, которые, приходя в обитель две ночи подряд, видели вокруг нее множество вооруженных людей. Бандиты подумали, что приехал какой-нибудь князь на богомолье, о чем и доложили Феодору. Тот послал узнать. Ему отвечали, что в монастыре уже давно никого не было Тогда Феодор понял, что разбойники видели у монастыря не обыкновенную стражу. Боясь наказания Божия за свой умысел, Феодор поспешил к преподобному Кириллу с раскаяньем. Кирилл простил его, сказав при этом: «Уверяю тебя, чадо Феодор, что я ничего не имею, кроме этой одежды, которую видишь на мне, и небольшого количества книг». С тех пор Феодор так почитал Кирилла, что считал его как бы и не человеком, но ангелом Божиим.

После постройки церкви, освященной в честь Успения Богородицы, Кириллова община стала полноценным монастырем, со своим уставом, который разработал сам преподобный. Некоторым этот устав казался настолько строгим, что они, пожив немного в обители, уходили, чтобы искать себе других монастырей. Среди прочего инокам не позволялось на богослужениях разговаривать и уходить из церкви до окончания службы. Необходимое для жизни братия получали из монастырской казны. Даже если кто-то захотел попить воды, то шел в общую трапезную и там пил. В кельях иноки могли иметь только немного икон и священные книги. Устав преподобного Кирилла был направлен на то, чтобы иноки освободились от всех материальных забот и имели старание только о достижении христианского совершенства. Когда некий боярин захотел подарить монастырю село, преподобный Кирилл, понимая, каким хлопотами это чревато и губительно для безмолвия, отказался, сказав, что душа одного брата дороже всякого имения. Если случались в монастыре какие-нибудь недостатки, и братия просили Кирилла послать в мир за милостыней, то он не позволял этого, говоря: «Если Бог и Пречистая забудут нас на месте сем, то напрасно мы и живем», — имея в виду недостойный образ жизни, и таким образом успокаивал братию и учил их не просить милостыни у мирских. В обители было совершенно запрещено любое «хмельное питие». Вместе с тем Кирилл лично следил за тем, чтобы пища для братии была хорошо приготовлена и часто он сам помогал на кухне.

Слава о преподобном Кирилле как об учителе духовной жизни и чудотворце распространилась из Болозерья по всей Руси. По словам жизнеописателя, «многие от различных областей и городов приходили к святому, хотели видеть его и поучаться от него». Присылал к преподобному просить его молитв о чудесной помощи даже князь Белевский, живший на другом конце Руси на расстоянии более чем 20-ти дней пути. В отношениях с людьми Кирилл старался прежде всего об исполнении заповедей Христовых и потому благодатью Божией был совершенно лишен лицеприятия и человекоугодия. Сохранились до настоящего времени три его учительные послания к князьям, которые доказывают, что он не взирал на лица. Так , например, великого князя Василия Дмитриевича он дерзновенно увещевал оказать свою любовь и милость к согнанным от него с княжения Суздальским князьям, «поскольку, говорил он, ни княжество ни иная власть не может нас избавить от нелицемерного суда Божия».

Подвиг преподобного Кирилла в Белозерской пустыне продолжался 30 лет. Последним наставлением умиравшего в более чем 90-летнем возрасте святого было, чтобы братия имели любовь между собою, и не было между ними раздоров и чтобы хранили общее житие. Скончался святой 9 июня 1427 года. В это время в окрестностях обители свирепствовал мор, но Кирилл говорил, что никто из братии не умрет до его кончины, а после многие пойдут вслед за ним. В первый же год по смерти преподобного из 53 человек братии скончались 30. Оставшимся преподобный часто являлся во сне с поддержкой и наставлением.

Спустя немногое время началось общецерковное почитание святого Кирилла в лике преподобных. Его житие по поручению митрополита Феодосия и великого князя Василия Васильевича было написано афонским иеромонахом Пахомием Логофетом, который прибыл в Кирилло-Белозерский монастырь в 1462 году и еще застал многих очевидцев и учеников преподобного Кирилла.

Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский был пострижен в монашество с наречением имени Кирилл в честь Кирилла Белозерского.

Тропарь

Яко крин в пустыни Давидски процвел еси, отче Кирилле, /

злострастия терние искореняя,/

и собрал еси в ней ученик множество, /

страхом Божиим и учением твоим наставляемых, /

ихже и до конца яко чадолюбивый отец /

не оставил еси посещая, да вси вопием: /

слава Давшему ти крепость, /

слава Венчавшему тя, /

слава Действующему тобою всем исцеления.

Преподобный отче Кириллие, моли Бога о нас!